Биография В.В. Маяковского

1926

4 января. Выступление в Ленинграде в зале Академической филармонии с докладом «Мое открытие Америки».

9 января. В кабинете изучения художественной речи ленинградского Института истории искусств осуществлена фонографическая запись чтения Маяковским стихотворений «Атлантический океан» и «Блек энд уайт».

Январь — февраль. Маяковский находится в лекционной поездке по городам Украины, Сев. Кавказа, Азербайджана и Грузии. Выступает в Харькове, Киеве, Ростове на Дону, Краснодаре, Баку, Тифлисе. «На улице, возле Домкомпроса, громаднейшая толпа. Пролезть к дверям невозможно. Коридоры, фойе, лестницы — все забито билетным и безбилетным народом» (Н. Рябова, 1940. О выступлении в киевском Доме коммунистического просвещения). «Для первого знакомства, поэт начал ругаться: — Вы, триста тысяч ростовцев, имеете литературный журнал „Лаву“ с тиражом в 350 экземпляров. Это же позор! Из 800 человек один только читает этот журнал. Америка не любит стихов, но вы перещеголяли Америку» (Советский юг (Ростов). 1926, 10 февраля). «Я живу весело: чуть что — читаю „Левый марш“ и безошибочно отвечаю на вопросы — что такое футуризм и где теперь Давид Бурлюк... Между чтениями огромные интервалы, и ни одна лекция не согласована с удобными поездами. Поэтому, вместо международных, езжу, положив под голову шаблонное, с клещами звезд огромное ухо. Уже и без клещей было б удобнее, но вычесывать клещи лень, тем более из 20 000 экземпляров. Здесь весна. На улицах продают мимозы. ... Направо от меня Каспийское море, в которое ежедневно впадает Волга, а выпадать ей неоткуда, т. к. это море — озеро и положенье его безвыходное». (Из письма Маяковского Л.Ю. Брик. Баку, 20 февраля 1926). «Зал был наполовину полон, или, как сказал бы пессимист, — наполовину пуст. Маяковский был пессимист. Но, выйдя на сцену и обнаружив это грустное обстоятельство, он не стал его игнорировать и замазывать. Скорее, наоборот: хладнокровно подчеркнул его и пожелал выяснить — как и почему это могло произойти. Может, мало было афиш? Поздно расклеены? В Тифлисе стихов не любят? Нет? Не может быть? Но какое же тогда можно найти объяснение? Под конец чуть не весь зал оказался втянутым в обсуждение этого происшествия и сознавал свою ответственность за досадное недоразумение. ... На втором вечере в том же театре Руставели он был уже не так добродушно дружелюбен. Причиной тому была рецензия о первом вечере, успевшая появиться в „Заре Востока“. Нахально и небрежно рецензент писал, что Маяковский мог бы сочинять свои стихи об Америке, и не выезжая из Москвы» (В. Катанян, 1974. Об авторском вечере «Мое открытие Америки» в тифлисском театре имени Шота Руставели).

6 марта. В Госиздате обсуждали вопрос об издании собрания сочинений Маяковского и постановили «ввиду отказа Торгсектора от дачи заявки поставить вопрос на решение правления».

Март. Вышла детская книжка «Гуляем» (изд. «Прибой», Ленинград).

Март. В журнале «Новая Россия» (№ 3) напечатана статья И. А. Аксенова «Почти все о Маяковском». «Мне невозможно и сейчас отказаться от того обаяния, которое свойственно личности В. В. Маяковского, от впечатления той грузно и спокойно залегшей нежности и укрощенной грусти, которая пленяет всякого, хотя бы поверхностно ощутившего ее собеседника...».

11 апреля. Вступление в клубе рабкоров «Правды» на диспуте о книге Г. Шенгели «Как писать статьи, стихи и рассказы». «...перестаньте морочить людям голову своими наставлениями о том, как писать стихи. Их надо делать всей своей жизнью, а не чесать языки о ямбы и хореи...» (А. Чижов, 1952).

25 апреля. Выступление на праздновании пятилетнего юбилея театра им. Вс. Мейерхольда. «Обычно в конце приветствия преподносят адреса. Я могу преподнести товарищу Мейерхольду только один адрес — мой: Гендриков переулок, 15, 5 (аплодисменты), и по этому адресу он всегда найдет поддержку пьесами и поддержку работой — всю ту поддержку, которую ему оказывал Леф за все время его работы» (Из стенограммы выступления В.Маяковского).

28 апреля. Маяковский сдал в Госиздат 4-й том собрания сочинений.

Апрель. В журнале «Красная новь» (№ 4) опубликована статья Маяковского «Подождем обвинять поэтов» по вопросу об убыточности издания стихов и отсутствия спроса на них.

Вторая половина апреля. Отдельным изданием вышло стихотворение «Сергею Есенину» (изд. «Заккнига», Тифлис).

Конец апреля. Переезд на новую квартиру в Гендриковом переулке, дом 15, кв. 5, полученную Маяковским в декабре 1925 года.

Первая половина мая. Написано стихотворение «Разговор с фининспектором о поэзии». Поводом к возникновению темы этого стихотворения явились действительные «разговоры с фининспектором», которые Маяковский вел в то время по поводу неправильного обложения его налогом, приравнивания писателей к кустарям, торговцам и т. д.

17 мая. Выступление в Ленинграде в Государственном институте истории искусств с докладом «Как делать стихи?»

28 мая. В вечернем выпуске «Красной газеты» (Ленинград) напечатана статья «А что вы пишете?»: «Сейчас, на мой взгляд, печатается больше, чем пишется. Не сразу разберешь, где кончается поэзия и где начинается ведомственный отчет, только на всякий случай зарифмованный. Одна печатаемая ерунда создает еще у двух убеждение, что и они могут написать не хуже... Главной работой, главной борьбой, которую сейчас необходимо весть писателю, это — общая борьба за качество... Халтура, конечно, всегда беспринципна, она создает безразличное отношение к теме — избегает трудную, избегает скользкую. Настоящая поэзия всегда, хоть на час, а должна опередить жизнь».

19 июня. Маяковский выехал на гастроли. В течение июня — августа выступает в Одессе, Симферополе, Евпатории, Севастополе, Ялте, Алупке, Харакасе, Гурзуфе. В июле — августе сделал надписи для кинокартины «Евреи на земле», снятой в евпаторийском районе по заданию Общества землеустройства евреев. 16 августа сдал в ВУФКУ сценарии фильмов «Дети» и «Слон и спичка» (по сценарию «Дети» в 1928 году был выпущен фильм «Трое»). В 1926 году Маяковским был также написан сценарий «Десять Октябрей», по которому в 1928 году на одесской кинофабрике был снят фильм под названием «Декабрюхов и Октябрюхов». «... по просьбе Курортного управления, Маяковский выступает в санатории „Таласса“ для костнотуберкулезных. Эстрадой служила терраса главного корпуса. Перед ней расположились больные. Наиболее тяжелых вынесли на кроватях. Других ввели под руки и уложили на шезлонгах. Весь медицинский персонал налицо. Всего собралось около 400 человек... Обычно никогда не терявшийся, на этот раз Маяковский, выйдя на импровизированную эстраду, несколько смутился» (П. Лавут, 1940).

Август. Вышли: сборник «Испания. Океан. Гавана. Мексика. Америка» (Госиздат) и книга очерков «Мое открытие Америки» (Госиздат).

Конец августа — начало сентября. Написано заявление в отдел печати ЦК ВКП(б), копия Госиздату — об издании журнала «Новый ЛЕФ»: «Задача журнала — продолжить работу, начатую газетой „Искусство коммуны“ в 1918–1919 гг. и журналом „Леф“ 1923-24 гг. Задача эта — использовать искусство для социалистического строительства одновременно с максимальным повышением качества этого искусства, — сращение искусства с производством...».

11 сентября. Маяковский присутствовал на заседании президиума редакционно-плановой комиссии Госиздата (по вопросу об издании журнала «Новый ЛЕФ»). Постановили: выпустить пробный номер в ноябре, 12 номеров в год, № 1 выпустить в декабре.

14 сентября. Подписано соглашение с Госиздатом об издании в 1927 году журнала «Новый ЛЕФ». В середине сентября — организационное собрание сотрудников журнала «Новый ЛЕФ».

20 сентября. Выступление в Большой аудитории Политехнического музея с докладом «Как писать стихи» и чтением стихов. «I. Темы: 1) „Каждая кухарка — поэт“, 2) Пивная бытовщина, 3) Поэты и член коллегии, 4) Поэт должен быть немного голодным, 5) Борис Пастернак и Броненосец Потемкин, 6) Линия ног и гитары, 7) Что нужно для поэта, 8) Что нужно для редактора, 9) Что — для читателя, 10) Как в 5 уроков стать поэтом, 11) Лозунг — СССР и поэзия, 12) Поэтические перспективы и „Новый Леф“ и др. ...»

Сентябрь. Встреча с немецким писателем Ф.К. Вейскопфом.

18-21 октября. Четыре авторских вечера в Киеве. Далее последовали выступления в Харькове, Полтаве, Днепропетровске. 6-7 ноября Маяковский вернулся в Москву.

12 ноября. В Госиздат сдан 5-й том собрания сочинений.

19 ноября. Выступление в Доме печати на диспуте о богеме. «У нас просто не понимают, что такое богема. Я никогда не сидел в кабаках, не пил пива и не был хулиганом. Богема — это было общество изысканно остроумных и талантливых людей, и ходили туда отнюдь не пьянствовать. У нас же сейчас не богема, а мелкая скука мелких людишек, разгильдяйство, гипертрофия самомнения и потрясающее количество гениев, выросших в 24 часа. На эту „богему“ просто плюнуть надо» (На литературном посту. 1927, № 1).

21 ноября. Выехал в лекционную поездку в Воронеж, Ростов, Таганрог, Новочеркасск, Краснодар. 5 декабря вернулся в Москву. «Маяковского приводит в бешенство „литературное поповство“: „вдохновение“, длинные волосы, гнусавая манера читать стихи нараспев. Стихотворное наводнение выходит далеко за пределы литературных интересов, эти стихи — определенное бедствие для дела организации молодого сознания... Неверно, что поэзия — легкое дело, которому можно обучиться в несколько уроков по книжке Шенгели...» (Советский юг (Ростов). 1926, 26 ноября).

17 декабря. Заключает договор с издательством «Кинопечать» на издание сборника сценариев. Рукопись была сдана, но сборник не вышел. «За жизнь мою написано 11 сценариев... ...Я печатаю здесь восьмой и девятый сценарий („Сердце кино“ и „Любовь Шкафолюбова“), как типовые для меня и интересные в дороге новой кинематографии» (Из предисловия к сборнику).

001:А.М. Родченко, В.Б. Шкловский и Маяковский во дворе дома № 15 в Гендриковом переулке. Москва. 1926
002: Маяковский и Л.Ю. Брик. Ялта. 1926

1927

Начало января. Вышел № 1 журнала «Новый ЛЕФ» под редакцией Маяковского, с его передовой статьей «Читатель!» и стихотворением «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому». «Леф-журнал — камень, бросаемый в болото быта и искусства, болото, грозящее достигнуть самой довоенной нормы!.. Ново в положении Лефа то, что несмотря на разрозненность работников Лефа, несмотря на отсутствие общего спрессованного журналом голоса, — Леф победил и побеждает на многих участках фронта культуры. Многое, бывшее декларацией, стало фактом. Во многих вещах, где Леф только обещал, Леф дал» (Из передовой статьи «Читатель!»).

3 января. Выступление на диспуте о постановке «Ревизора» в театре Мейерхольда. «Величайших произведений искусства очень у нас мало. „Ревизор“, несомненно, относится по тексту и по авторскому заданию к величайшим произведениям, которые у нас есть. Но, к величайшему огорчению, величайшие произведения искусства со временем умирают ... И величайшая заслуга человека, которому по тем или иным причинам приходится взбадривать покойников... чтобы усопший десять раз перевернулся в гробу от удовольствия или от недовольства... Достаточно ли Мейерхольд переделал этого „Ревизора“?... Оставлены Бобчинский и Добчинский. Но разве Бобчинский и Добчинский — фигуры древнего прошлого, разве у нас сейчас нет таких парных Бобчинских и Добчинских? Разве Герасимов не ходит всегда с Кирилловым, разве Жаров с Уткиным не ходят обязательно парой? Это современные Бобчинские и Добчинские. И если бы он (Мейерхольд) ввел Жарова и Уткина, я бы приветствовал еще больше. И не удивился бы, потому что не предугадал их по фамилии Гоголь, а предугадал по характеру. Второе — это вообще о постановке Гоголя: нужно ли ставить „Ревизора“? Наш ответ — лефовский ответ — конечно, отрицательный. „Ревизора“ ставить не надо. Но кто виноват, что его ставят? Разве один Мейерхольд? А Маяковский не виноват, что аванс взял, а пьесу не написал? Я тоже виноват. А Анатолий Васильевич Луначарский не виноват, когда говорит „Назад к Островскому“? Виноват» (Из стенограммы выступления В.Маяковского)

Первые числа января. Написано заявление от имени группы ЛЕФ в Отдел печати ЦК ВКП(б), в Комиссию по улучшению быта писателей, в Федерацию объединений советских писателей. Это заявление Маяковский лично вручил Г. М. Кржижановскому (председателю комиссии по улучшению быта писателей) и имел с ним по этому поводу беседу. В начале февраля ЛЕФ вошел в Федерацию писателей. «Писатели Лефа настаивают на включении в „Федерацию объединений советских писателей“ объединения Леф на равных основаниях с 3 уже вошедшими союзами (ВАПП, Союз писателей и Союз крестьянских писателей); и на предоставлении Лефу 7 мест в совете Федерации. Леф является объединением наиболее квалифицированной части новой советской литературы. Без представителей Лефа невозможно никакое разрешение поставленных Федерацией задач: укрепление и развитие литературы, вовлечение писателя в советское строительство...» (Из заявления).

14 января. Выступление в Большой аудитории Политехнического музея с докладом «Даешь изящную жизнь» и чтением стихов. «Мне ненавистно все то, что осталось от старого, от быта заплывших жиром людей «изящной жизни». «Изящную жизнь» в старые времена поставляла буржуазная культура, ее литераторы, художники, поэты. ... Мы стали лучше жить, показался жирок, и вот снова группки делают «изящную жизнь». В нотных магазинах появились приятные, изящные романсы. Их пишут специальные поставщики. Маяковский, вызывая всеобщий смех, демонстрирует любопытный экспонат: Романс «А сердце в партию тянет» (Из стенограммы выступления В.Маяковского).

16 января. Выехал в Нижний Новгород, Казань, Пензу, Самару, Саратов. для проведения авторских вечеров «Идем путешествовать!» и «Лицо левой литературы». Встречался с литературной группой «Молодая гвардия» в Нижнем Новгороде, татарскими писателями в Казани, рабкорами в Пензе. 2 февраля вернулся в Москву. «Такой большой и мощный, как его образы. Над переносицей — вертикальная морщина. Тяжелый, слегка выдающийся подбородок. Фигура волжского грузчика. Голос — трибуна. Юмор почти без улыбки. Одет в обыкновенный совработничий пиджак. На эстраде чувствует себя дома. К аудитории относится дружески-покровительственно» (Красная Татария (Казань). 1927, 22 января).

9 февраля. Участвовал в заседании Совета Федерации писателей. Обсуждался вопрос о вхождении группы ЛЕФ в Федерацию. Группа «Новый ЛЕФ» была принята в Федерацию с четырьмя голосами в Совете. Маяковский вошел в Совет и в Исполбюро Федерации.

13 февраля. Выступление в Коммунистической академии на диспуте «Упадочное настроение среди молодежи (есенинщина)». «Есенины сами по себе не так страшны, а страшно то, что делают из них тт. Полонские, тт. Воронские и тт. Сосновские» (Из стенограммы выступления В.Маяковского).

18 февраля. Выехал в лекционную поездку в Тулу, Курск, Харьков, Киев для проведения авторских вечеров «Идем путешествовать!», «Лицо левой литературы», «Даешь изящную жизнь». 2 марта вернулся в Москву.

5 марта. Под председательством Маяковского прошло заседание сотрудников «Нового ЛЕФа», посвященное статьям М. Ольшевца и В. Полонского в «Известиях» (28 января, 25 и 27 февраля), направленных против журнала «Новый ЛЕФ» и Маяковского.

20-21 марта. Поездка в Ярославль с авторской программой «Мое открытие Америки».

23 марта — выступление с докладом и заключительным словом в Большой аудитории Политехнического музея на диспуте «Леф или блеф?» (в связи со статьями В. Полонского в «Известиях»). «Что такое Леф? Что необходимо, чтобы называть лефистом? ... Куда идет нелефовская литература и что в нее заворачивают?..» (Из тезисов на афише).

24 марта. Выехал в лекционную поездку в Смоленск, Витебск, Минск с авторской программой «Лицо левой литературы». 30-31 марта вернулся в Москву.

6 апреля. Встреча с редактором немецкого журнала «Europäische Revue» К.А. Роганом.

Апрель-май. Поездка Маяковского в Польшу, Чехословакию, Германию, Францию. Встречи с польскими писателями Владиславом Броневским, Андреем Ставаром, Владиславом Вандурским, Юлианом Тувимом, чехословацкими писателями Марией Майеровой, Юлиусом Фучиком, Иозефом Го́рой, Витезславом Незвалом, чешским художником А. Гофмейстером, французскими и немецкими деятелями культуры и др. «И как только среди этих лирических декламаций о кружевах на комбине появился Маяковский с чтением „Левого марша“, это было подобно тому, как если бы слон вошел в посудную лавку» (Вечерник Право лиду (Прага). 1927, 25 апреля. Пер. с чешск. О выступлении В.Маяковского в Праге в «Освобожденном театре»). «Большой вечер в „Виноградском народном доме“. Мест на 700. Были проданы все билеты, потом корешки, потом входили просто, потом просто уходили, не получив места. Было около 1500 человек. Я прочел доклад „10 лет 10-ти поэтов“. Потом были читаны „150 000 000“ в переводе проф. Матезиуса. 3-я часть — „Я и мои стихи“. В перерыве подписывал книги. Штук триста» (В. Маяковский. «Ездил я так»). «Разошлись мы поздно ночью, потрясенные, едва ли не придавленные впечатлением мощи и необычайной силы, бившей из этого человека» (В. Вандурский, 1931). «— Скажите, пожалуйста, какую роль играет сейчас поэт в России? — Важнейшую. Он является учителем народа, воспитателем его ума и совести» (Хвиля (Львов). 1927, 29 мая. Пер. с польск.).

Май. Вышла детская книжка «История Власа, лентяя и лоботряса» (изд. «Молодая гвардия»).

Начало июня. Маяковский начал активно работать в «Комсомольской правде». Первую половину лета (июнь — середина июля) Маяковский жил на даче в Пушкине (под Москвой).

15 июня. В Музее академических театров на открытом собрании комиссии ленинградских академических театров по празднованию десятилетия Октября Маяковский прочел первую часть поэмы «Хорошо!» («25 октября 1917»). «В Музее актеатров состоялась читка поэтом Маяковским заказанного ему синтетического представления к 10-летию Октябрьской революции» (Жизнь искусства. 1927, № 25).

Июнь. Вышел V том собрания сочинений (Госиздат, 436 с., тираж 3000): Стихи 1925–1926 годов, американские очерки, статья «Как делать стихи?». «ГИЗ начал собрание сочинений Маяковского. Начал с конца — выпущен пятый том, вещи последних двух-трех лет, и так „концом“ своим, собранный, объединенный предстает сейчас Маяковский перед читателем» (Красная газета. 1927, 14 октября, веч. вып.).

Июнь. Вышла детская книжка «Эта книжечка моя про меня и про маяк» (изд. «Молодая гвардия»).

24 июля. Выехал в лекционную поездку по городам Украины, Крыма и Кавказа с авторскими программами «Всем — все» и «Лицо левой поэзии». 25 августа сдал на ялтинскую кинофабрику ВУФКУ сценарий «Инженер Д’Арси (История одного пергамента)». Сценарий был написан в сотрудничестве с В.М. Горожаниным. 15 сентября Маяковский вернулся в Москву. «Ему бросали записки. Записки были дурацкие. Он отвечал на них резко, кулаком по башке. Одну спрятал в жилетный карман. — Вам вместо меня ответит ГПУ. — Не препятствуй! — заорал от забора пьяный курортник, — за тебя деньги плочены... Три рубля... — А вам бы, гражданин, лучше в пивную! Там — дешевле! — ответил Маяковский под смех и аплодисменты. Молодежь, прихлынув к барьеру, ожесточенно хлопала ладонями, Маяковский оживился. — Мы вас любим... Приезжайте еще! — сказала бойкая девушка, взметнула кудрями и подала ему цветы. В каморке за концертной раковиной Маяковский подарил букет пожилой уборщице. Прежде чем взять цветы, она вытерла руки об халат и приняла букет, как грудного ребенка» (Н. Серебров (А.Н. Тихонов), 1940. О вечере Маяковского «Всем — всё» в Нижнем парке Кисловодска).

16 сентября. Сдал в Госиздат том VI собрания сочинений (стихи 1926–1927 гг.).

15 октября. Выступает в Доме печати на диспуте «Пути и политика Совкино», организованном ЦК ВЛКСМ, Обществом друзей советского кино и редакцией «Комсомольской правды». «Говорят, что вот Маяковский, видите ли, поэт, так пусть он сидит на своей поэтической лавочке... Мне наплевать на то, что я поэт. Я не поэт, а прежде всего поставивший свое перо в услужение, заметьте, в услужение, сегодняшнему часу, настоящей действительности» (Из стенограммы выступления В.Маяковского).

Середина октября. Вышла отдельным изданием поэма «Хорошо!» (Госиздат). Вскоре в ростовской газете «Советский юг» появилась статья критика Ю. Юзовского, который назвал поэму «картонной». Редакция рапповского журнала «На литературном посту» перепечатала эту статью, стремясь данные в ней оценки сделать достоянием более широкого круга читателей. Критик М. Беккер в статье «Хорошо ли Хорошо!»?" упрекал поэта в том, что тот «не освободился от влияния газеты», утверждал, что во всех произведениях о революции «Маяковский был далек от понимания Октября, его содержания, его сущности». Позднее А. Фадеев на Первом съезде пролетарских писателей (май 1928-го) резко отозвался о поэме «Хорошо!», охарактеризовав некоторые образы ее «фальшивыми, напыщенно-плакатными». Иное отношение было к поэме у А.В. Луначарского. Выступая 16 октября на юбилейной сессии ЦИК СССР с докладом о культурном строительстве за 10 лет, он сказал: «Маяковский создал в честь октябрьского десятилетия поэму, которую мы должны принять как великолепную фанфару в честь нашего праздника, где нет ни одной фальшивой ноты, и которая в рабочей аудитории стяжает аплодисменты» (Красная газета. 1927, 18 октября, веч. вып.). «Хорошо» считаю программной вещью, вроде «Облака в штанах» для того времени" (В. Маяковский. «Я сам»).

20 октября. Выступление в Большой аудитории Политехнического музея с чтением поэмы «Хорошо!»

25 октября. Выехал в Ленинград. Во время пребывания в Ленинграде Маяковский был на нескольких репетициях спектакля «Двадцать пятое» («Хорошо!») в Малом оперном театре и написал в связи с этим небольшую заметку в юбилейный номер журнала «Рабочий и театр»: «Я думаю, что переделка поэмы на театральное действие — опыт очень трудный, уже по одному тому, что современный актер в области декламации цепко держится за старые традиции. Почти все чтецы, которых я слышал, или классически подвывают, или делают бытовые ударения, совершенно искажая стихотворный ритм. Но все же я считаю инсценировку поэм или стихов чрезвычайно важной работой для театра, потому что, запутавшись в переделках старых пьес на новый лад или ставя наскоро сколоченные пьесы, театры отвыкли от хорошего текста. Получается такое впечатление, что текст даже будто не очень важен для театра».

Октябрь. Выступает с чтением поэмы «Хорошо» в Ленинграде, в зале Академической капеллы, в клубе им. Ильича Путиловского завода, в Доме печати, в Военно-политической академии, в Доме работников просвещения.

29 октября. Заключил договор с ленинградской фабрикой Совкино на сценарий «Позабудь про камин». Сценарий был написан в конце 1927 года. Постановка его не была осуществлена. Сюжет и тему этой вещи Маяковский использовал в работе над пьесой «Клоп».

6 ноября. Премьера «Двадцать пятое» в Ленинградском Малом оперном театре.

15 ноября. Второе выступление в Большой аудитории Политехнического музея с чтением поэмы «Хорошо!».

Середина ноября. Встреча с американским писателем Теодором Драйзером и мексиканским художником Диего Риверой. О своей беседе с Маяковским Драйзер писал в книге очерков «Dreiser looks at Russia» (1928): «... динамичный, он выглядел как боксер и одевался как актер. Он безоговорочно приветствовал век машин и хотел, чтобы этот век наступил как можно скорее. Он считает, что это освободит энергию русских — интеллектуальную энергию — для лучших вещей».

20 ноября. Выехал в лекционную поездку по городам Украины, Северного Кавказа и Закавказья с чтением поэмы «Хорошо!».

Декабрь. Вышел № 10 журнала «Новый ЛЕФ» со статьей «Расширение словесной базы». «Трибуну, эстраду — продолжит, расширит радио. Радио — вот дальнейшее (одно из) продвижение слова, лозунга, поэзии. Поэзия перестала быть только тем, что видимо глазами. Революция дала слышимое слово, слышимую поэзию. Счастье небольшого кружка слушавших Пушкина сегодня привалило миру» (В. Маяковский. «Расширение словесной базы»).

1928

Январь. Вышел № 1 журнала «Новый ЛЕФ» со статьей «Вас не понимают рабочие и крестьяне». «Искусство не рождается массовым, оно массовым становится в результате суммы усилий... Массовость — это итог нашей борьбы, а не рубашка, в которой родятся счастливые книги какого-нибудь литературного гения» (В. Маяковский. «Вас не понимают рабочие и крестьяне»).

21 января. Выехал в Казань, Свердловск, Пермь, Вятку для чтением поэмы «Хорошо!». 5 февраля Маяковский вернулся в Москву.

13 февраля. Выступление в Коммунистической академии на диспуте о «Юбилейной выставке художников». «В соединении слов культура и революция имеется одно важное значение для вас: что... революции нет без насилия над старой системой понимания задач в области культуры...» (Из стенограммы выступления В.Маяковского) «Бросьте, Кацман, припутывать к вашему АХРу революцию». Культурная революция требует других путей" (Читатель и писатель. 1928, № 6).

25 февраля. Маяковский выехал в Днепропетровск, Запорожье, Бердичев, Житомир, Киев с авторскими вечерами «Слушай новое!». 10 марта вернулся в Москву.

15 марта. Письмо заведующему Госиздатом по поводу «бесконечной и недопустимой волокиты в деле издания моего собрания сочинений»: «Один разрозненный V том издан, очевидно, в насмешку, специально для срыва продажи книги, так как „собрание сочинений“ при дорогой сравнительно цене покупают главным образом библиотека и подписчик, а разрозненные тома библиотеке ни к чему, да и подписку на них объявить нельзя. ... делаю еще одну попытку урегулировать наши взаимоотношения и прошу: 1. Срочно сдать в производство все тома моего полного собрания сочинений, фиксируя окончательный, твердый срок выпуска книг. 2. Объявить подписку на „собрание“, дав мне возможность агитировать за книгу и собирать подписчиков на своих многочисленных московских и провинциальных выступлениях».

18 марта. Маяковский выехал в лекционную поездку в Киев, Винницу и Одессу. 29 марта Маяковский вернулся в Москву.

Апрель. Вышла детская книжка «Конь-огонь» (Госиздат).

Июнь — середина июля. Маяковский живет на даче в Пушкине (под Москвой), продолжая работать в «Комсомольской правде» и почти ежедневно приезжая в город.

25 июня. Письмо в Главискусство с просьбой оказать содействие в организации кругосветного путешествия. Поездка эта не состоялась. «Прошу вас оказать содействие в деле моей командировки (кругосветное путешествие по маршруту: Москва — Владивосток — Токио — Буэнос-Айрес — Нью-Йорк — Париж — Рим — Константинополь — Одесса) для корреспонденции и для освещения в газете „Комсомольская правда“ быта и жизни молодежи и для продолжения серии моих работ о странах мира после революции и войны» (Из письма В.Маяковского в Главискусство).

13 июля. Сдал в Госиздат сборник «Школьный Маяковский». «Согласно программе ГУСа среди других живых писателей, подлежащих школьному изучению, значусь и я. ... К сожалению, содержание книги заранее предопределено ГУСом без всякого авторского участия. Так, в мою книгу входят отрывки из „Войны и мира“, „Левый марш“ и „Прозаседавшиеся“, т. е. вещи, писанные 8–12 лет назад. Почему не „Облако в штанах“, не „Солнце“, не отрывки „Мистерии“ и „Хорошо“? Спрошенные товарищи уныло отвечают, что так уже решено „комиссиями“, надо торопиться и ничего не поделаешь. Идея преподавания живой литературы прекрасна и революционна... но ее не надо коверкать таким академико-бюрократическим подходом» (Из письма В. Маяковского — А.В. Луначарскому).

25 июля. Письмо в ВУФКУ в ответ на сообщение, что сценарии «История одного нагана» и «Товарищ Копытко» не будут поставлены: «...Во всех моих взаимоотношениях с ВУФКУ была сплошная недомолвка — меня перекидывали от редактора к редактору, редакторы выдумывали несуществующие в кино принципы, особые на каждый день, и явно верили только в свои сценарные способности. Думаю, что в отношении художественной части сценариев моя квалификация позволяет мне настаивать на необходимости проведения в картинах и моих сценарных «принципов»

24 сентября. Участвовал как представитель Федерации писателей в заседании Президиума ВЦИК по вопросу о проекте закона об основах авторского права.

26 сентября. Выступает в Большой аудитории Политехнического музея. Афиша: «Левей Лефа! Разговор-доклад. Темы: Кого изменил Леф? Кто изменил Леф? Кто изменил Лефу? ...» В объяснительной записке к афише (для Главлита) Маяковский писал: «Задача доклада показать, что мелкие литературные дробления изжили себя и вместо групповых объединений литературе необходимо сплотиться вокруг организаций, ведущих массовую агитлитературную работу... Литература-самоцель должна уступить место работе на социальный заказ, не только заказ газет и журналов, но и всех хозяйственных и промышленных учреждений, имеющих потребность в шлифованном слове. Мы излишнее количество сил уделяем на критику ничтожных литературных явлений, оставляя без критического внимания вещи повседневного обихода...»

29 сентября. Серия выступлений Маяковского в Ленинграде. 5 октября Маяковский вернулся в Москву.

29 сентября. В зале Академической капеллы — вечер Маяковского «Левей Лефа». «Тезисы Маяковского гласят: — Нужно раскрепостить писателя от литературных группировок и высосанных из пальца деклараций. Принцип объединения писателей должен быть производственным, а не литературным: писатели должны объединяться вокруг конкретных нужд сегодняшнего дня... Ближайшая задача Лефа — целиком идти к массовому читателю, закрыв за собой двери самодовлеющей лаборатории слова...» (Жизнь искусства. 1928, № 41, 7 октября). «Никаких лефовских расколов нет. Просто инициативнейшие из лефов — Брик, Асеев, Родченко, Жемчужный и др. — вновь расширяют, еще и еще раздвигают постоянно меняющуюся и развивающуюся лефовскую работу. Это — один из тех переходов, которые и раньше были у нас: от футуристов — к „Искусству коммуны“, от „Искусства коммуны“ — к Лефу и т. д. Засахарившиеся останутся и отстанут...» (Из ответов В. Маяковского на вопросы редакции журнала «Жизнь искусства». 1928, № 41, 7 октября).

8 октября. Маяковский выехал в Берлин. 15 октября прибыл в Париж, где пробыл до 3 декабря. В Париже Маяковский работал над пьесой «Клоп» и сценарием «Идеал и одеяло» (было написано краткое либретто). В связи с пьесой Маяковский вел переговоры с издательством «Малик» в Берлине и с театром Пискатора, по поводу сценария — с французским кинорежиссером Ренэ Клером. Встречался с С. Дягилевым и художником Ю. Анненковым. Одновременно занимался приобретением легкового автомобиля. В Париже Маяковский познакомился с Татьяной Яковлевой, которой посвятил два стихотворения: «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой». «...Из искусств могу смотреть только кины, куда и хожу ежедневно. Художники и поэты отвратительнее скользких устриц. Протухших. Занятие это совсем выродилось. Раньше фабриканты делали авто, чтоб покупать картины, теперь художники пишут картины, только чтоб купить авто» (Из письма В. Маяковского — Л.Ю. Брик, 20 октября). «Веду сценарные переговоры Ренэ Клер. Если доведу, надеюсь машина будет» (Телеграмма В.В. Маяковского — Л.Ю. Брик, 29 октября). «Покупаю Рено красавец серой масти 6 сил 4 цилиндра кондуит интерьер двенадцатого декабря поедет в Москву (Телеграмма В.В. Маяковского Л.Ю. Брик, 11 ноября).

22-24 октября. Поездка в Ниццу. Встреча с Элли Джонс и дочерью Патрицией.

25 октября. Знакомство с Татьяной Яковлевой. «Если я когда-либо хорошо относилась к моим „поклонникам“, то это к нему... И сейчас мне все кажется мелким и пресным. Он такой колоссальный и физически и морально, что после него буквально пустыня» (Из письма Татьяны Яковлевой — матери).

3 ноября. Маяковский был на вернисаже выставки карикатур чешского художника Адольфа Гофмейстера «Лица».

5 ноября. Встреча в Париже с французским поэтом Луи Арагоном. «Поэт Владимир Маяковский научил меня, что надо обращаться к миллионам людей, к тем, которые хотят переделать этот мир» (Из речи Луи Арагона на Конгрессе Джон Рид-клубов в Нью-Йорке, апрель 1935 г.).

28 ноября. Парижская газета «Евразия» (1928, № 1) публикует обращение к Маяковскому Марины Цветаевой:
«Маяковскому
28 апреля 1922 г., накануне моего отъезда из России, рано утром на совершенно пустом Кузнецком я встретила Маяковского.
— Ну-с, Маяковский, что же передать от вас Европе?
— Что правда — здесь.
7 ноября 1928 г. поздним вечером, выходя из Cafe Voltaire, я на вопрос:
— Что же скажете о России после чтения Маяковского? — не задумываясь, ответила:
— Что сила — там».

22 ноября. Был в Grande Opéra на балетном спектакле Иды Рубинштейн, выступавшей в трех небольших балетах, поставленных для нее А. Бенуа.

Ноябрь. Вышли в свет I и II тома собрания сочинений (Госиздат). На 1-м томе посвящение ко всему собранию — Л.Ю.Б. (Лиле Юрьевне Брик).

8 декабря. Вернулся в Москву.

Вторая половина декабря. Закончена работа над пьесой «Клоп». 30 декабря — выступление с чтением пьесы «Клоп» на расширенном заседании Художественно-политического совета театра Мейерхольда. Через несколько дней начались репетиции. Маяковский принимал в них непосредственное участие, работая над текстом в качестве ассистента режиссера. Д.Д. Шостакович написал музыку для спектакля. Художники Кукрыниксы оформили первые четыре картины «Клопа».

«Он говорил, что музыка должна быть очень простая, ясная, вроде как марши, которые играют пожарные» (Д. Шостакович, 1940). Вы будете оформлять первые четыре картины — «сегодняшние», а «будущие» сделает Родченко. «Сегодняшние» надо оформить сегодняшними вещами. Будем покупать настоящие вещи в магазинах и пусть зритель увидит на сцене те самые безвкусные вещи, какие ему продают магазины. Вам ничего не надо выдумывать, никакой бутафории, все настоящее" (Кукрыниксы, 1963). «Несмотря на спешку и несколько нервную из-за этого обстановку, Маяковский был чрезвычайно спокоен и выдержан. Многое не выходило у актеров, и у меня в их числе. Подчас сердился Мейерхольд, но Маяковский был ангельски терпелив и вел себя как истый джентльмен. Этот, казалось бы, резкий и грубый в своих выступлениях человек в творческом общении был удивительно мягок и терпелив...» (И. Ильинский, 1958).