«Публика... застыла в изумлении: кто с поднятой рюмкой, кто с куском недоеденного цыпленка. Раздалось несколько недоумевающих возгласов, но Маяковский, перекрывая голоса, громко продолжал чтение.

Когда он вызывающе выкрикнул последние строчки:

Я лучше в баре блядям буду

подавать ананасную воду, —

некоторые женщины закричали: “ай, ох!” — и сделали вид, что им стало дурно. Мужчины, остервенясь, начали галдеть все сразу, поднялся гам, свист, угрожающие возгласы...

Маяковский стоял очень бледный, судорожно делая жевательные движения, — желвак нижней челюсти все время вздувался, — опять закурил и не уходил с эстрады.

Очень изящно и нарядно одетая женщина, сидя на высоком стуле, вскрикнула:

— Такой молодой, здоровый... Чем такие мерзкие стихи писать, шел бы на фронт. 

Маяковский парировал:

— Недавно во Франции один известный писатель выразил желание ехать на фронт. Ему поднесли золотое перо и пожелание: “Останьтесь, ваше перо нужнее родине, чем шпага”.

<…> распорядитель вышел на эстраду и объявил, что вечер окончен»

Т. Толстая-Вечорка