Листовка «Пощечина общественному вкусу»
На фотографии слева направо: Николай Бурлюк, Велимир Хлебников, Давид Бурлюк, Георгий Кузьмин, Владимир Маяковский, Сергей Долинский
18 декабря 1912 года тиражом 600 экз. вышел первый поэтический альманах кубофутуристов «Пощечина общественному вкусу», который стал широко известен благодаря сопровождающему его одноименному манифесту. На его страницах дебютировал и Владимир Маяковский — его два стихотворения «Ночь» и «Утро» впервые появились в печати.
Манифест через четыре месяца был выпущен отдельно как листовка. Авторы громкого текста сочинили его за один день.
Помню, я предложил: “Выбросить Толстого, Достоевского, Пушкина...”
Маяковский добавил: “С парохода современности”.
Кто-то: “Сбросить с парохода”.
Маяковский: “Сбросить — это как будто они там были, нет, надо бросить с парохода...”
Помню мою фразу: “Парфюмерный блуд Бальмонта”.
Исправление В. Хлебникова: “Душистый блуд Бальмонта” — не прошло.
Еще мое: “Кто не забудет своей первой любви — не узнает последней”. Это вставлено в пику Тютчеву, который сказал о Пушкине: “Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет”.
Строчки Хлебникова: “Стоим на глыбе слова мы...”, “С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество” (Л. Андреева, Куприна, Кузмина и пр.).
Хлебников по выработке манифеста заявил: “Я не подпишу это... Надо вычеркнуть Кузмина — он нежный”. Сошлись на том, что Хлебников пока подпишет, а потом отправит письмо в редакцию о своем особом мнении. Такого письма мир, конечно, не увидел!»
А.Е. Крученых
«Пощечина общественному вкусу
Читающим наше Новое Первое Неожиданное.
Только мы— лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.
Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода Современности.
Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.
Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня? Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова? Или на них зори неведомых красот?
Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бесчисленными Леонидами Андреевыми.
Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. и проч. — нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным.
С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!
Мы приказываем чтить права поэтов:
1). На увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами (Слово-новшество).
2). На непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку.
3). С ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный вами Венок грошовой славы.
4). Стоять на глыбе слова “мы” среди моря свиста и негодования.
И если пока еще и в наших строках остались грязные клейма ваших “здравого смысла” и “хорошего вкуса”, то все же на них уже трепещут впервые зарницы Новой Грядущей Красоты Самоценного (самовитого) Слова.
Москва, 1912. Декабрь»
